ВИКТОРИНА В ОДНОЙ ФРАЗЕ

Вот цитата из романа известного писателя.

«Высоко на шкафу стояли в тесноте сырые от пыли гипсы – грек с вытекшим глазом, поэт со знаменитыми бакенбардами, лысая французская старуха, как зло изобразил ее Гудон, музыкант со стихийным лбом, распахнутым, как мишень, чудесный флорентиец, воспевший ад, окрестности любви, рядом с тем мантуанцем, которого избрал себе в путеводители, – и еще казалось, будто одному из них, умершему в самый год его рождения, творцу богов, пророков и сивилл, все шепчет на ухо проницательный бородач из Пизы, что вот он обшарил космос и, отыскав закон, нигде не нашел Бога».

Чьи изображения здесь описаны? Предлагается также угадать автора и название произведения, откуда взята цитата.

Ответ

Продолжим цитату; в этом продолжении есть еще одна «загадка» (очень легкая) и фигурирует фамилия героя произведения.

«Позади, в тени и забвенье, теснились еще и другие, и тот же серый пепел судьбы одевал их непокрытые головы. Обращенные лицом к двери, они, казалось, приставлены были охранять драгоценный скарб Скутаревского, и лишь один стоял затылком, драматург в елизаветинском жабо, с зелеными кудрями; когда подрастал Сеник, любимец матери, ребенку давали играть с ним, и тот раскрасил этот бледный, величественный мел своею детской, неумелой акварелью».
Итак, цитата взята из романа Л.Леонова «Скутаревский» (гл. 3).
А теперь – о гипсах.
В комментариях к роману в т. 5 собрания сочинений Л.Леонова (М., 1983) сказано лаконично: «Имеются в виду гипсовые изображения Гомера, Пушкина, Вольтера, Бетховена, Данте, Вергилия, Микеланджело, Галилея, Шекспира».
Добавим даты жизни Микеланджело (1475–1564) и Галилея (1564–1642).
Вызывает некоторое удивление грек с вытекшим глазом. Легенда рисует Гомера слепым, а здесь он оказывается как бы одноглазым. Не спутал же Леонов автора «Илиады» с ее переводчиком Гнедичем!

Есть смешная эпиграмма Пушкина:

Крив был Гнедич-поэт, преложитель
слепого Гомера,
Боком одним с образцом схож и его перевод.

Но необходимо добавить, что сказано в комментарии к этому двустишию: «При жизни Пушкина не печаталось и в самой рукописи тщательно зачеркнуто». Пушкин не устоял перед искушением посмеяться над тем, что кривой Гнедич перевел слепого Гомера, но сделал все, чтобы скрыть содеянное, и только усилиями пушкинистов эти строки возникли из небытия!
Напечатал же он (в 1832 г. в альманахе «Альциона») совсем другое:

Слышу умолкнувший звук божественной
эллинской речи;
Старца великого тень чую смущенной душой.

Вот комментарий С.М. Бонди к этому двустишию: «Стихотворение замечательно подбором и построением звуков в связи с содержанием. В первом полустишии – приглушенные звуки (два раза [ы], три раза [у], два раза [ш]); затем, когда говорится о звонкой, музыкальной речи гомеровской поэмы, – все меняется: звучат ясные [э] ([е]), [н] (два раза), [л], [р]. В начале второго полустишия звуки теряют свою выразительность, так как поэту нужно вызвать в воображении читателя чисто зрительный образ (старца великого тень). Кончается стихотворение снова глухими звуками (четыре раза [у], два раза [о], [щ], [ш]), усиливающими впечатление неясности, смутного волнения души читателя «Русской Илиады»...

Н.Е.